Без памяти (гет)

Белль проснулась ближе к вечеру. Первым перед ее взором предстал потолок: идеально белый, c прямоугольником гипсовых галтелей. Белль не отрывала от него взгляда до тех пор, пока не смогла рассмотреть несколько коротких трещин. Тишина вокруг сбивала с толку: обычно в этот момент кто-то из персонала спрашивал, что же она там увидела. А Белль на потолке обычно видела очень многое: сплетающихся в причудливые фигуры трещин в больничной палате было на порядок больше, чем здесь. И это «здесь» никак не хотело идентифицироваться ни с палатой, ни с больницей вообще.

Белль моргнула, расфокусируя зрение, и опустила глаза. Цветовая гамма практически не изменилась: по самый подбородок она была укутана в белоснежное одеяло. Белль повертела головой. Окно справа, стена слева, темная мебель, яркие пятна ламп и штор. Откуда-то издалека вспомнилось: это не больница. И врач не придет вытаскивать ее из забытья. Дома... да, дома придется выкарабкиваться самой.

Белль закопошилась в одеяле, приподнимаясь на локтях. Прямо напротив кровати комнату, где она лежала, отделяла от соседней высокая арка. Справа в кресле дремал длинноволосый возрастной джентльмен в темном костюме. «Муж», — щелкнуло в голове Белль. Муж вместо врача. Она присмотрелась к нему, как только что присматривалась к потолку, выглядывая каждую морщину и каждый седой волосок. «Страшный». Белль поежилась: интересно, по какому вескому поводу она отдала ему руку? Впрочем, судя по его заботе, если у нее был веский повод для вступления в брак, то у него — для сохранения этого брака. А, может, он и соврал. Белль не могла собрать мысли и выстроить их в логическую цепочку: зачем она понадобилась этому странному, страшному богачу? А он точно был богачом, даже можно было не смотреть на этикетку его идеального костюма и не проверять документы на дом.

Полежав еще какое-то время и до тошноты наглядевшись на «мужа», Белль выпуталась из одеяла. Голд даже не пошевелился на ее возню: видимо, успел набегаться до полного отключения.

От собственной беспомощности и болезненности Белль стало неуютно. Если это дом Голда, решила она, а она — его жена, то можно бы и похозяйничать. По крайней мере, перестать чувствовать себя чужой болезной девочкой.

Белль босиком бесшумно прошла по мягкому ковру в соседнюю комнату. Какое-то время она растерянно пыталась сообразить, что бы такое надеть. В робко приоткрытых ею шкафах царил мужнин строгий гардероб. Вокруг не наблюдалось ни единой вещи женского кроя и размера Белль. «Может, гардеробные у нас разные?..» Искать не было сил. Она со вздохом вытащила из комода тяжелый халат и шелковую пижаму. Обняв их, Белль отправилась искать ванную: сейчас, несмотря на слабость и путаницу в голове, ей нестерпимо хотелось смыть с себя больничную ядовито-лекарственную грязь, ощутить всей кожей: да, это дом, или по крайней мере, она может так думать.

На втором этаже она нашла две ванные комнаты: сверкающие чистотой, с душевыми кабинами и глубокими ваннами. Белль сунулась в каждый душ, потрогала вентили и кнопочки, не решаясь их даже включить. Она проверила, плотно ли закрываются раздвижные дверцы, глубоко подышала духотой закрытых кабинок и выскочила в коридор.

Третий этаж представлял собой скорее мансарду, нежели полноценный уровень дома. Осмотрев несколько небольших комнат, Белль, все также в обнимку с одеждой, спустилась обратно.

Ванная первого этажа дала ей то, что она искала: ванну и душ над ней. Однако полочки вокруг были почти по-нищенски пусты. Белль с тяжелым вздохом, оставив на стуле халат и пижаму, поднялась наверх. В ванной на втором этаже она просидела минут пять, переводя дух. Когда сердце прекратило стучать с заячьей скоростью, а холодный пот — катиться по лбу, Белль открыла шкаф и решительно выгребла оттуда все, что показалось ей привлекательным, от гелей и шампуней до зубной щетки и бритвы. Она действовала почти инстинктивно. Спроси ее сейчас, зачем ей столько всего, она бы пожала плечами: «я так всегда делала». Судя по богатству средств гигиены ее мужа, в этой сфере их взгляды полностью совпадали.

Белль спустилась вниз и с довольный видом расставила добычу по полкам. Похоже, ванную она собралась оккупировать часа на два.

* * *

Голд вздрогнул и проснулся. Перед его глазами пустовала постель, в которой он оставил Белль. На Голда накатил ужас. Сердце ухнуло, пропуская удар, пальцы до боли вцепились в подлокотники кресла. Он быстро оглянулся: все окна были закрыты. Зато была открыта дверца шкафа и дверь в коридор.

«Ну куда же тебя понесло, Белль?..»

Он подхватил трость и поспешно вышел.

Шум воды Голд услышал почти сразу. Он двинулся на звук и спустился по лестнице, едва не упав на последней ступеньке. Душ шумел в дальнем конце коридора. «Почему здесь? Нормальная ванная чем не устроила?» — не понял он и с тревожным интересом прошел к полуоткрытой двери.

Напротив входа в ванной висело большое зеркало, в котором отражалось почти все помещение. Голд перевел дух: Белль, целая и невредимая, с заколотыми на макушке волосами стояла под потоком теплой воды и задумчиво выбирала между двумя его бритвами. Убрав одну в стакан с зубной щеткой, вторую она взяла в зубы и выдавила на ладонь мужского геля для бритья. Голду на секунду показалось, что она падает: так опасно она пошатнулась, ставя ногу на бортик ванны. Он едва не бросился ее ловить, но вовремя остановился: напугать ее с серьезными последствиями сейчас было проще простого.

Белль щедро размазала гель по ноге и начала старательно соскребать его вместе с растительностью. Успокоенный Голд принялся про себя составлять список того, что ему предстояло купить для нее, а затем решил, что брать придется абсолютно все и подряд: от мыла и туши до одежды и телефона. Он хмыкнул: в Сторибруке после таких покупок слухи о кошмарном мистере Голде наверняка пополнятся парой диких и пошлых россказней.

Белль выпрямилась, меняя ногу, а мысли Голда остановились на выборе белья и платьев. То, что Вейл назвал «личными вещами», могло принадлежать кому угодно, только не его Белль: нечто прозрачное, вечернее, на грани приличий. Впрочем, последние становились все более и более условными, особенно после того, как Голд не смог заставить себя отвести взгляд от рук Белль, размазывающих гель уже между ног. Он прекрасно видел, что движения ее пальцев деловиты и равнодушны, но воображение моментально дорисовало и проникновение внутрь, и влажность не от воды, и недвусмысленный полустон. Последний Голду явно не почудился: Белль отложила бритву и оперлась о стену. Постояв так с минуту, она снова принялась за дело, а Голд посчитал ее слабость достаточным оправданием, чтобы не покидать наблюдательный пункт.

Белль понюхала свои пальцы и поморщилась. Неодобрительно и с досадой покосившись на гель, она взяла мыло и с полминуты растирала его в ладонях, добывая густую, плотную пену, которую затем нанесла подмышки и, подняв одну руку, старательно, многократными движениями выбрила и мыло, и волоски до последнего. Голд лишь сглотнул, в подробностях разглядывая, как при этом движется ее грудь.

Белль распустила волосы и отвернулась к стене. Досаду Голда скрасил вид почти идеальных, хотя и, с его точки зрения, немного худощавых пропорций ее тела. Пока она тщательно намыливала и промывала густую каштановую шевелюру, Голд поймал себя на изучении с глупой улыбкой линий ее талии и бедер. «Как будто раньше не видел», — и он постарался сосредоточиться на выдумывании очередного оправдания своего топтания у двери.

Белль, наконец, откинула на спину волосы, выжала длинные концы, скрутила их на затылке и обернулась. Ее щеки порозовели от тепла и движений, на лице мелькнуло удовлетворение. Она оглядела батарею пузырьков на полке и, удостоверившись, что все закончила, выключила воду. Голд, словно опомнившись, отступил на шаг и бесшумно прикрыл дверь. Уже уходя, он услышал тихий вскрик, жалобное бормотание, грохот падения каких-то пузырьков и торопливое неровное шлепанье босых ног по плитке. Белль практически вывалилась на него, распахнув дверь: босая, едва прикрытая полотенцем и с полураспустившимися мокрыми волосами.

— Белль, Белль! Что с тобой?

Она уперлась ладонью в его грудь и тяжело дышала, не поднимая глаз.

— Это ты дверь закрыл? — спросила тихо, дрогнувшим голосом.

— Да, я... мимо шел и...

— Подсматривал? — она подозрительно сощурилась, посмотрев на него снизу вверх. Голду стало стыдно, когда он заметил, как при этих словах ее рука сжала на груди полотенце.

— Нет! — заверил он.

— Лучше бы подсматривал, — выдохнула она.

— Почему?

— Тогда бы не закрыл дверь.

До Голда медленно доходил смысл ее слов, которые он смутно сопоставил с попыткой «выйти» и выбором ванной комнаты.

— Мне просто немного страшно, — пояснила она, подтверждая его догадки. — Ладно, не немного, — она посмотрела на него уже жалобно. — Просто не закрывай, хорошо?

— Хорошо-хорошо, как скажешь, — он коснулся ее плеча, — только не мерзни. Ты нашла, что надеть?

— Да, я... я чуть-чуть обнесла твой шкаф, — она нервно хмыкнула: пошутила.

— И то неплохо. Пока, по крайней мере.

— Моих вещей... нет? — неуверенно спросила она.

— Я думаю, тебе стоит обновить гардероб, — ушел от ответа Голд.

— А старые? Хоть что-то же осталось? — настаивала Белль.

— Наверно. Не уверен.

Белль покосилась на него. Этот «муж» выглядел все более подозрительным.

— Ты выбросил все мои вещи? — поинтересовалась она. — Почему?

— Что ты. Я...

Ему не дал договорить короткий толчок, сотрясший весь дом. Белль удержалась на ногах, панически вцепившись в пиджак Голда.

— Что это?! — хрипло, задушено прошептала она.

— Понятия не имею, — Голд, которого Белль едва не свалила с ног, пытался половчее переставить трость, — но точно не землетрясение: здесь неоткуда им взяться.

— А вдруг? Мне нельзя... я не буду... я... — она отшатнулась от Голда, но пиджак не отпустила. Голд схватил ее за запястье:

— Куда ты? Белль, это всего лишь...

— Надо отсюда убираться, — заявила она срывающимся голосом, метнулась в сторону, потом сообразила, что не одета, и потянула Голда в ванную.

— Там ты от землетрясения не спасешься, — резонно заметил он.

— А где тогда? — она деловито сдернула с крючка халат и, без стеснения откинув полотенце, спешно оделась. — Мне надо уйти отсюда. Срочно. Куда-нибудь, — Белль подняла на него перепуганный взгляд. — Пожалуйста! — и она проскользнула мимо Голда, бегом бросилась в первую попавшуюся комнату.

— Стой! Белль! Не туда! — он похолодел, поняв, что догнать ее не может, а она уже открывает окно. «Первый, первый этаж», — успокоил он себя, вспомнил, что окна отстают от земли минимум на полтора ярда, и в последний момент едва успел удержать ее за руку. — Идем, я выведу тебя.

Белль попыталась сопротивляться, но Голд решительно потащил ее и вывел через кухню во двор дома.

— Так лучше?

— Определенно, — Белль, у которой подкашивались колени, опустилась на скамейку. Голд присел рядом.

— Я могу позвонить шерифу, — предложил он.

— Зачем?! — отшатнулась Белль.

— Слышишь? — Голд указал в сторону, где за домом светился городок и звенела сирена.

— И что?

— В Сторибруке первым обо всех происшествиях узнает шериф.

Белль задумчиво вгляделась в темноту. К ночном небу поднимался слабый свет от окон, фонарей и вывесок провинциального городка. Сирена отзывалась вдали рваными звуками, а вскоре смолкла. Белль встала и неуверенно сделала несколько шагов. Голд с беспокойством последовал за ней, готовый в любой момент поймать и поддержать. Белль осторожно приблизилась к стене дома, выглянула из-за угла, осматриваясь.

— Сторибрук?

— Именно.

— Совсем маленький, наверно?

— Так и есть, — Голд не мог понять, куда она клонит. Воспользовавшись ее молчанием, он указал в сторону башни с часами: — Видишь часы? Это старая библиотека. В самом центре города. Туда пешком — минут двадцать.

— А там что? — Белль кивнула в сторону, откуда доносилась сирена.

— Там... там лес и шахты, — Голд на секунду задумался. — Толчок мог быть из-за них.

— Взрыв? — Белль произнесла догадку совершенно равнодушно.

— Вероятно.

— Много в городе шахтеров?

— Давно уже ни одного. Шахты закрыты.

Белль вздохнула.

— Их закрыли до моего рождения?

Голд опешил, не зная, как ответить.

— М? — Белль подняла к нему лицо в немом вопросе.

— Пожалуй, в твоем детстве, — осторожно произнес он.

— Я здесь родилась?

Голд сглотнул.

— Давай зайдем в дом — ты простынешь.

Белль не двинулась с места.

— Я местная?

— Да, ты местная, — Голд перевел дух, радуясь тому, как удобно она переформулировала вопрос.

— А ты?

— Тоже.

— Я здесь и выросла, и училась?

— Да.

— И вышла за тебя?

— Да.

— Зачем?

— Д... — он чуть на автомате не ляпнул очередное «да». — А зачем обычно выходят замуж?

— Это был брак по расчету или по любви?

Голд задумался, как ответить, не соврав и не шокировав ее. Пока он думал, Белль все ниже склоняла голову.

— Значит, по расчету, но ты в меня влюбился, — заключила она. — Но я ведь в этом не виновата?

— Что?

— Я же... не виновата в том, что произошло? Вот в этом всем: больница, то, что сейчас... я...

— Я не понимаю, о чем ты, — категорично прервал он ее. — Ты ни в чем не виновата.

Белль помолчала.

— Как я попала в больницу? — спросила она наконец. Она отвернулась от вида города и требовательно смотрела на Голда снизу вверх.

— Я не знаю точно, — честно ответил Голд. — Белль, идем в дом, там поговорим, — и он попытался увести ее, взяв за плечо.

— Нет! — она вывернулась. Дрожащей рукой убрала со лба мокрые растрепавшиеся пряди. Ее начинало потряхивать от ночной осенней прохлады. — Ты выволок меня из больницы, ты заставляешь меня бояться и говоришь, что так и надо, даже не думаешь найти мне нормального врача, хотя больничный тебя чем-то там не устроил, но ведь и я-то не здорова, верно? Ты рассказываешь, что ты мой муж, ты всячески изображаешь заботу, ты... — она запнулась и выдохнула: — но ты даже не в курсе, почему я оказалась в больнице! Может, я вообще завтра сдохну без очередной дозы психотропа, а ты скажешь, что все нормально, что обойдемся без врачей — без патанатома, сам же меня и вскроешь! Так?!

Голд растерянно отшатнулся под ее напором.

— Белль, все совсем не так! Слушай, пойдем в дом, иначе ты простынешь.

— Я не пойду с тобой. Я боюсь тебя, — она отступила на шаг и споткнулась. Охнув, она упала на плитку садовой дорожки.

— Белль! — Голд коршуном кинулся ее поднимать. — Белль, ты чего? Плачешь?

Она и в самом деле тихонько расхныкалась, спрятав лицо в перепачканных ладонях — падая, она подставила их и угодила в сырую лужайку.

— Белль, милая, ну-ка...

Голд присел рядом на край клумбы и достал из кармана носовой платок. Кое-как он всунул его ей в руки, и Белль принялась размазывать грязные слезы по лицу. Она попробовала что-то сказать, но из-за душивших ее всхлипов не смогла связать и двух слов. Наконец, Белль успокоилась. Она нервно тискала в руках платок и не смела поднять глаз.

— Голд?

— Что?

— Ты же мне скажешь правду? Всю-всю?

— Конечно.

— Очень холодно, — она поежилась. Голд посмотрел на нее с видом «Я же говорил» и протянул руку так, чтобы она видела, не поднимая глаз. Белль взялась за его ладонь, крепко сжала, вставая. — Идем? — спросила как ни в чем не бывало.

— Идем.

Она остановилась на самом пороге и оглянулась.

— Голд, а почему ты живешь не в центре?

— Что я там забыл?

— Ну не знаю... центр же.

— Здесь комфортнее. Лесопарковая зона, — он подтолкнул ее внутрь, и она послушно зашла, — тихие обеспеченные соседи, свежий воздух... Да и от центра все же близко даже по здешним меркам. А в самом центре слишком шумно, грязно, бар, участок, мэрия...

— Говоришь, как рекламишь на продажу, — бросила она через плечо.

— Кто же виноват, что именно у меня эти земли в свое время все и купили, — криво ухмыльнулся он.

— Что, и под мэрию у тебя участок купили?

— Нет, мэрию — и здание, и землю, — я сдаю в аренду.

— Круто, — Белль посмотрела на него с искренним восхищением. — Так ты в любой момент можешь выгнать мэра на улицу?

— Мог бы — контракт не позволяет.

Белль насторожилась: в голосе Голд прозвучала плохо скрытая злость.

— Я... пожалуй, пойду, за-закончу туалет, ладно?

— Конечно. Там фен, видела?

— Ага.

* * *

Белль, высушившись, намазавшись всем, что пришлось по вкусу, натянув пижаму и сменив промокший халат, прошла на кухню, где Голд сосредоточено дожидался, когда тостер выплюнет поджаренные хлебцы. Белль уселась в стороне на диванчике.

— Голд, — негромко позвала она.

— Да? — он посмотрел на нее через плечо.

— А доктор... не оставлял мне никаких лекарств?

Голд сглотнул.

— Зачем тебе? Тебе плохо?

— Ну я же опять, — намекающе склонила она голову.

— Белль, лекарств тебе хватило в больнице, — категорично проговорил он, — это всего лишь их последствия.

Белль молчала, не перебивая его. Голд, не дождавшись ее ответа, продолжил:

— Ты же видишь: тебе уже лучше, чем было. Скоро совсем поправишься, без всяких лекарств.

— А если нет?

— Это невозможно, — заявил он.

Белль расслабленно вздохнула.

— Так как я попала в больницу? Почему ты не знаешь? Ты же муж.

— Мы расстались незадолго до этого, — пояснил он и перевел дух: заранее продумал, что говорить, и сказал это вполне уверенно и легко, так, как надо.

— Поэтому и моих вещей тут нет?

— Поэтому, — Голд вытащил тосты и положил их на широкий поднос, где уже стояли блюдца с джемом и сыром и тарелка каши. — Ты к столу или стол к тебе? — шутливо спросил он.

— Оу, — Белль разулыбалась, поднялась и сделала пару шагов до обеденного стола. Она уселась в последний момент, прежде, чем ее повело от головокружения. Голд с тревогой следил за выражением ее лица. — А каша с изюмом? — спросила она, смешно и по-детски коверкая «изюм» в «узюм».

— Если хочешь — я достану, — Голд хотел было уже поднялся.

— М-м-м, не надо, — Белль набрала полную ложку и сунула в рот. Проглотив кашу и вылизав ложку, она спросила: — Мы расстались из-за тебя или из-за меня? — дожидаясь ответа, она сосредоточилась на джеме и тосте.

— Мы поругались, и ты ушла, — уклончиво пояснил Голд.

— А из-за чего поругались?

— Тебе не кажется, что, если я перескажу, то это будет... необъективно?

— Ты свалишь всю вину на меня?

— Нет, но ты ведь точно видела ситуацию по-другому.

Белль задумчиво жевала бутерброд. Голд налил ей чаю.

— Угу, — поблагодарила она. — Я все, — она отодвинула поднос с едой, — больше не могу.

Голд растерянно посмотрел на почти нетронутую еду.

— Белль, надо побольше поесть...

— Я позже, — она встала и неуверенно переместилась на диван, где тут же улеглась. Голд пересел в кресло напротив.

— Тебе плохо?

— Слабость. Мф... яблочко есть?

— Не держу.

— А... что-то...

— Апельсин?

— Давай.

Получив очищенные пол-апельсина, Белль попросила:

— Расскажи мне еще про город.

Голд хмыкнул: до утра этой темы ему хватит более чем.