nordwind

#книги #язык #этимология #русский_язык #длиннопост
Мария Елифёрова. # панталоныфракжилет. М.: Изд-во АНФ, 2020.
Про судьбы языковых заимствований.

Адмирал Шишков всем известен тем, что он изобрел слова… которых на самом деле не изобретал!
По возможности очистить родной язык от варваризмов он действительно призывал, и весьма активно. Но вот ни «мокроступов», не «шароката», ни «хорошилища» и т. п. он не придумывал: все эти слова взяты из сочинений авторов, полемизировавших с Шишковым методом пародирования его идей. «Мокроступы», например, принадлежат Белинскому: он изобрел это слово в статье «Сто русских литераторов», где применил против Шишкова известный прием — «доведение до абсурда».
Впоследствии пародии на Шишкова выросли в миф о самом Шишкове. Впрочем, и сам адмирал в споре с оппонентами использовал нечестные приемчики: в своей статье против карамзинистов — «Рассуждение о старом и новом слоге» — Шишков цитирует не Карамзина и его последователей, а забытого ныне графомана, имевшего к ним мало отношения. <Но статья эта давным-давно канула в Лету, а вот «мокроступами» и «топталищем» Шишкова и сегодня только ленивый не попрекнул.>

Есть страна, которая по части языкового пуризма перещеголяла Шишкова.
Это Исландия. Вот у них-то «мокроступов» — пруд пруди.
Процент заимствованной лексики там всегда был низок, а после обретения страной независимости ее целенаправленно принялись изгонять, изобретая им искусственные замены на местной основе.
Например, geimfari “космонавт” слепили из geimur “небесное пространство” и fari “ездок”, а “микроскоп” — из smár “маленький” и sjá “смотреть”. <Даже покруче, чем «мелкоскоп» в лесковском «Левше»!>
Но всего чаще исландское новообразование состоит из компонентов, которые описывают обозначаемое ими понятие по-своему, а не калькируют соответствующее иностранное слово. Вот примеры таких слов:
С другой стороны, английский язык никто не пытался лечить от иностранных заимствований. Их количество там огромно: из 1000 самых частотных слов английского языка половина — заимствованные на том или ином этапе истории. Что не мешает ему быть самым популярным и влиятельным.
Плюс исландского пуризма — сохранение исконного лексического запаса языка. Например, электричество (от греческого ḗlektron “янтарь”) — это “сила янтаря” (rafmagn, от raf “янтарь”, magn “сила”).
Но можно усомниться, что для самих исландцев конструкции вроде «сила янтаря» более прозрачны по смыслу, чем для нас «электричество»: ведь знание о том, что электричество впервые получили путем трения янтаря, для современного человека совершенно неактуально.
Да и всегда ли нужна этимологическая прозрачность заимствований ? Например, наше слово «гимназия» происходит от греческого gymnós — «голый»: древние греки, как известно, занимались физическими упражнениями в обнаженном виде, а помещения для тренировок назывались, соответственно, гимнасиями. Но то, что мы называем гимназией, не имеет ни малейшего отношения к этим практикам.
Английскому, самому успешному языку международного общения, эти проблемы незнакомы, однако с ним свои сложности — утрата языковой преемственности со старой литературой. Литература до эпохи Шекспира практически непонятна англичанину наших дней без перевода на современный язык.
Так что языки могут идти разными путями в том, что касается отношения к заимствованиям. Как исландский с его доведенным до крайности пуризмом, так и свободно вбирающий в себя заимствования английский вполне жизнеспособны и продуктивны в культурном отношении. А между этими двумя полюсами существует бесчисленное множество оттенков.

Глагол «ксерить», если проследить до истоков, восходит к «ксерографии» (от греч. «сухая печать»). Общедоступный прибор, появившийся в 1960 г., вышел под маркой «Xerox», но сам прибор назывался и называется «photocopier». Однако русский язык выбрал для его названия торговую марку.
Это не первый такой случай: наше слово «унитаз» тоже происходит от названия торговой марки: Unitas — «единство» (a вовсе не «универсальный таз»).

Иногда заимствованное слово неожиданно совпадает с исконным. Классический пример — компьютерный термин «кликнуть» (от to click — «щелкнуть»),

Как признак заимствованного слова часто называют букву Ф.
Действительно, слова, содержащие Ф, как правило, оказываются иностранными: фанера, афера, буфет, фрак, фурнитура, фига, конфитюр, фрезеровщик, фосфор и т. д. Однако, наряду с междометием фу, которое явно не заимствовано, существительные филин и фуфайка несколько портят картину: их этимология неизвестна, и найти иностранные “прототипы” на данный момент никто не смог.
Зато буква Э существует почти исключительно для обозначения некоторых особенностей произношения иностранных заимствований. Единственные исконно русские слова с ее использованием — междометия вроде «эх!» и местоимения «этот», «этак»; но еще и в XIX веке допускалось написание «етотъ».
С точки зрения лингвистики достаточно надежным признаком заимствования является А в начале слова. Если открыть словарь на букву А, мы увидим целую череду явно иностранных слов: абажур, аббат, аббревиатура и т. д.
В то же время рядовой носитель языка вряд ли сочтет звук и букву А «нерусскими». Есть некоторые слова с начальным А, которые воспринимаются как старинные русские: ад, агнец, алчный. Но первое из этих слов заимствовано из греческого (Аид), а второе и третье — из старославянского. <Если что, старославянский — это южнославянская ветвь, и его не следует путать с древнерусским.> В болгарском ресторанном меню до сих пор блюда из баранины — «агнешки». В русском языке вместо «агнца» — «ягненок», с Я в начале слова (др.-рус. “ягня”).
А что же со словом «алчный»? Сейчас его исконно русский вариант утрачен, но в древних рукописях он встречается: «лачьнъ». Отсюда же слово «лакомство». Старославянский глагол «алкать» к «алкоголю» — слову арабского происхождения — отношения не имеет. Зато он родствен нашему слову «лакать», которое тоже применяют к пьянству. Так что народная этимология странным путем пришла почти что к научным данным о происхождении слова. Но все-таки исторически восточные славяне не «алкали», а «лакали». Такая перестановка звуков называется метатезой.
Выходит, даже там, где в других славянских языках есть начальное А, русский язык его по какой-то причине избегает: либо подставляет j (что отражается на письме в виде буквы Я), либо переставляет А на второе место в слове.
Самый замечательный пример — местоимение Я, которое в русском языке оказалось не первой буквой алфавита, как в старославянском, а последней.
В итоге единственными исконно русскими словами на А оказываются союз «а» и междометия «ах» и «ай»!

Язык может обойтись с заимствованием и вовсе бесцеремонно, совершенно изгладив его иностранные черты.
Например, слово «противень». Против чего он предназначен? Или — напротив чего его ставят? Вроде бы русские предлоги «против» или «напротив» не имеют никакого отношения к выпечке пирогов. И никогда не имели: слово «противень» — это искаженное немецкое Bratpfanne, “жарочная сковорода”.
Словосочетание «малиновый звон» ассоциируется с чем-то старинным, традиционным и глубоко русским. Но малина тут ни при чем. Слово происходит от названия бельгийского города Малин (по-немецки Мехелен). Этот город издавна был знаменит колокольным литьем и школой колокольной музыки, и оттуда Петр I импортировал стандарт звона, который вместо малинского стал малиновым. Сыграло важную роль и то, что слово «малина» в просторечии к XIX в. стало означать высшую степень блаженства.
Слово «верблюд». Самое раннее написание — «вельбудъ». Вследствие народной этимологии появилось второе Л — слово было переосмыслено как состоящее из двух корней: «вель» («большой, великий») и «блуд». Так что получился «вельблудъ», а Р возникло позднее для удобства произношения.
А вот одна распространенная сегодня конструкция:
Кажется, что предлог «от» здесь чисто русский и никакого отношения к заимствованиям не имеет. Но зачем вставлять его в эти словосочетания, если можно просто сказать «рубашка “Ямамото” и джинсы “Диор”»? И почему, собственно, «джинсы от Диора», но никто не говорит: «джинсы от Левиса» — а только «джинсы Левис»?
Обратим внимание, что предлог «от» фигурирует только в сочетании с именами престижных производителей, но не масс-маркета: он оказывается знаком статусности.
Дело в том, что словосочетания типа «от Диора» были образованы по модели галлицизма «от кутюр». Где «от» вовсе не предлог, а прилагательное: haute couture («высокая мода»). Но русское ухо в словосочетании «от кутюр» расслышало предлог.
Английский язык тоже не отстает по части народной этимологии. Почему таракан по-английски «cockroach»? Cock означает “петух”, roach — “плотва”, на гибрид птицы и рыбы таракан уж никак не похож… Любителям музыки ответ подскажет название старого танца — «Кукарача». Cucaracha и значит по-испански «таракан». Англичанам это слово было непонятно, и жажда слышать что-то понятное оказалась сильнее логики и смысла.

Известен миф о происхождении слова «бистро». Все слышали, что появилось оно после взятия Парижа союзными войсками в 1814 г., когда солдаты Александра I требовали накормить их «быстро»; в результате bistro стало первым специальным обозначением закусочной быстрого обслуживания.
Однако французский этимологический словарь Robert квалифицирует эту версию как чистую фантазию, связывая слово «бистро» с диалектным bistouille (пойло, плохой алкоголь).
Зато слово «пистолет» исконно славянское. Пистолет изобрели в Чехии во время гуситских войн. Чехи называли его píšťala — «дудка», потому что его дуло похоже на дудочку, а стрельцы XVII века — «пищаль». Отсюда слово попало в английский: pistol. И через посредство французского, с уменьшительным суффиксом –et, вернулось в русский язык.

Общее происхождение имеют слова «роза», «русалка» и «рожа» (заболевание).
По-немецки болезнь, как и цветок, называется Rose: такие ассоциации вызвало покраснение кожи при воспалении. От немцев это название перешло к чехам и полякам, которые произносят в этом слове вместо З — Ж (среди восточных славян так говорят белорусы: «ружа»). На русской почве это название было переосмыслено по созвучию с «рожа» (неприятное лицо).
История русалок еще длиннее. Они известны в поверьях всех славян, но только в России называются русалками: их исконное название — вилы.
«Русалки» — обратное образование от названия праздника Русальной недели (первая неделя после Троицы). Духи Русальной недели получили название русалок. Сама же неделя первоначально называлась Русалии (от лат. rosaliae — «праздник роз»: в более теплых краях именно розы использовались для празднования Троицкой недели).
А слово «мандарин» вначале означало только китайского чиновника: название фрукта возникло из усеченного словосочетания «мандаринский апельсин».

Английское слово bus вообще образовано не от корня, а от латинского окончания -ibus.
Первый общественный транспорт, появившийся в начале XIX в., по-русски в просторечии назывался «конка»: это был вагон, передвигавшийся по рельсам, который тянули кони. Официальное же его название было «омнибус» (лат. omnibus — «для всех»). Со временем омнибусы принялись делать паровыми, электрическими, а потом и бензиновыми. Автомобильный омнибус тут же сократили до «автобуса».
А после появления троллейбуса (от trolley — «тележка») было уже делом техники выделить в этих названиях одинаковый элемент «bus».

Когда-то христианские миссионеры на Руси поленились создавать собственный перевод Библии и воспользовались готовым кирилло-мефодиевским <так называемый церковнославянский язык — один из изводов старославянского, который, в свою очередь, восходит к солунскому диалекту староболгарского языка>.
Отличия языка Библии от русского разговорного стали восприниматься как признак его особой сакральности, а неполногласные слова, войдя в русский литературный язык, образовали особый стилистический пласт возвышенной лексики, не имеющий аналогов в большинстве европейских языков: брег, злато, врата, страж, млечный и т. д.
Реже встречаются примеры, когда возвышенным стал, наоборот, исконно русский полногласный вариант: «ворог» (нейтральное — «враг») и «полон» (нейтральное — «плен»). Однако у этих слов специфическая окраска, связанная с фольклором или стилизацией под фольклор.
Более интересная судьба у слова «очи», общего для всех славянских языков. Для украинцев и болгар это до сих пор обычное разговорное слово. А в русском языке оно оказалось вытеснено в сферу возвышенной лексики. Место нейтрального названия заняло слово «глаза». Оно — вот уж неожиданность! — является германским заимствованием, родственным английскому glass — «стекло».
Зафиксировано это слово (в форме «глазки́») впервые в «Повести временных лет», причем для древнего летописца оно имело значение “стеклянные бусы”:
Вероятно, среди этих бус были и такие, на которых действительно изображены глазки — археологи называют их глазчатыми, и они часто попадаются на территории России, особенно в Ладоге. Такие украшения относятся к эпохе викингов и во времена летописца (начало XII в.) были уже археологической древностью. Происхождение их было неизвестно, и неудивительно, что все думали, будто бусы падают из тучи. Несомненно, слово «глазки» было перенесено впоследствии на глаза живых существ по аналогии с бусами. Мы и сейчас часто сравниваем глаза детей и животных с бусинами.

Энтони Берджесс в своем романе «Заводной апельсин» вывернул русскую жаргонную систему наизнанку и заставил своих героев в футуристической Англии вставлять в речь русские слова, написанные латиницей: moloko, droog, devotchka, nozh, molodoy, koshka, brosay (т. е. «бросай») и т. д. Сам этот язык в романе называется Nadsat (“Надцать”) — «teen».
За год до написания романа Бёрджесс побывал в Ленинграде, где слыхал и кое-что из нарождающегося сленга. Должно быть, носителю английского языка было очень забавно слышать, как привычные ему слова используются в чужом языке в качестве жаргона. Решение проделать то же с русским языком пришло само собой!

Известный нам морской жаргон состоит по преимуществу из английских и нидерландских заимствований, иногда претерпевавших любопытные переосмысления. Так, английское «Ring the bell» превратилось в «Рынду бей», а слово «рында» оказалось переосмыслено как название колокола.
Однако у англичан, обитателей морской державы, морской жаргон отсутствует! Язык, на котором общаются моряки, к примеру, в «Острове сокровищ», совершенно прозрачен.
В английском языке нет «кока», а есть cook (просто повар). Нет «бимса», а есть beam (балка). Нет «топселя», а есть topsail (верхний парус). А словом line, от которого происходит наше «линь», называют веревку для сушки белья. На английском корабле очень мало слов, которые не были бы интуитивно понятны домохозяйке.
А вот русскому языку зачем-то понадобился целый словарь особого жаргона, составленного из иностранных слов. Несложно догадаться, что появился он при Петре I, вместе с созданием российского флота.
В петровское время русский язык был переполнен и другими заимствованиями, которые не задержались в нем, — мы не говорим, например, «виктория», предпочитая слово «победа». Но, очевидно, мореплавание у нас воспринимается как занятие для посвященных, требующее особого магического языка. Англичанам же, которые плавают уже полторы тысячи лет, не нужно доказывать свою причастность к эзотерическому таинству.

Многие современные шведы носят имя Магнус, и оно воспринимается как типично шведское. Но по происхождению оно латинское, от прилагательного magnus (великий), и у него есть точная дата рождения — 1024 год.
В этом году Альфхильда, англосаксонская наложница норвежского короля Олафа, тогда еще не Святого, родила от него ребенка. Будь младенец рожден в законном браке, он получил бы одно из династических имен предков, но внебрачным детям могли давать необычные имена. А малыш к тому же родился слабеньким. Это означало, что надо срочно крестить.
Король в это время спал. Опасаясь королевского гнева, скальд Сигват не стал его будить, решил провести крещение сам — и, выбирая имя, решил щегольнуть ученостью: вспомнил об императоре Карле Великом (Carolus Magnus). Вот только знание латыни у королевского скальда хромало, и он принял слово Magnus за второе имя.
Так ребенок и стал Магнусом. Король Олаф поначалу был несколько шокирован таким самоуправством, но Сигвату удалось убедить его в правильности своего поступка.
Много лет спустя внебрачный королевский сын, обязанный своим именем переводческому ляпу, в силу исторических превратностей взошел на престол и стал королем Магнусом Добрым.
С этого времени имя Магнус стало чрезвычайно популярным в скандинавских династиях, а впоследствии вошло в обиход и у рядового населения.
А вот еще одна замечательная история подобного заимствования имени, тоже в Скандинавии, только в более позднее время.
Все ли помнят, как на самом деле зовут Малыша в книге Астрид Линдгрен? Его полное имя упоминается всего один раз: Сванте Свантесон.
Как ни удивительно, это имя, которое кажется типично шведским, на самом деле славянского происхождения. Малыш — тезка нашего Святополка. Только Святополк, давший это имя множеству шведских мальчиков, происходил не из Древней Руси, то есть не из восточных славян, а из Поморья, балтийского региона, где в Средневековье жили западные славяне. В западнославянских языках и в наше время сохраняются носовые звуки. Поэтому имя Святополк латиницей записывалось как Svantepolk. Сокращенно — Svante.
Отцом этого Святополка был Кнут, герцог Ревельский, внебрачный сын датского короля Вальдемара II. Общая закономерность: туда, где в родословную затесались незаконнорожденные, заимствованные имена проникают гораздо легче. О матери неизвестно почти ничего, кроме того, что она была славянкой.
Подпорченная родословная не помешала Святополку-Свантеполку жениться на родственнице шведских королей. Он умер в 1310 г., а имя осталось в шведской традиции и дожило до наших дней. Судя по тому, что и фамилия Малыша — Свантесон, его предки тоже носили это имя.

#русский_язык #история #этимология
Тотального диктанта не предлагаю — а вот кто хочет в День славянской письменности на этимологию замахнуться?
Все в курсе, что многие русские слова образованы от других русских же слов, например: «спасибо» ← «спаси Бог», «петух» ← «петь», «мыло» ← «мыть», «медведь» ← «мёд + ведать» (Тот-Кто-Ведает-Мёд) и т.п.
Ниже приводится список из 20-ти слов. Проверьте сами своё чутьё: от каких слов они образованы? (Если не-филолог узнает хотя бы половину, это уже можно считать прекрасным результатом!)
Предупреждение: в некоторых случаях значение исходного слова было со временем сильно переосмыслено. Но и тогда сохраняется сходство звучания.

На вопросы отвечает Этимологический словарь русского языка / сост. Г.А.Крылов (СПб, 2005):