Обратная сторона луны (джен)

Как и предполагал Поттер, после неудачной охоты в первое же полнолуние (неудачной, разумеется, для вымотавшихся авроров и всех тех «дозорных», которым не повезло с ними встретиться — а вот Отдел по борьбе с неправомерным применением магии и Отдел ликвидации случайного волшебства сочли эту ночь одной из самых удачных за последние годы) страсти пошли на спад, а уж когда «Кенмарские коршуны» с огромным разрывом разгромили «Уимбурнских Ос», как бы заявляя, что этот сезон останется за Ирландией, многим до оборотня уже не было никакого дела, а в камерах Аврората объявились сезонные постояльцы — в цветных шарфах и с непоколебимой уверенностью в своем превосходстве над оппонентами. Даже коридоры министерства наполнились спортивным соревновательным духом, а сборная Аврората и ДМП по квиддичу в очередной раз до хрипоты спорила о графиках тренировок — матч с коллегами из Ирландии стал в этот раз вопросом престижа.

А Арвиду Долишу, далекому от спортивных страстей, вообще не было дела до квиддичного безумия, которое принесла весна. Перед ним она поставила проблему совсем иного характера — именно поэтому в один из апрельских дней он с самого утра расположился в конференц-зале, чтобы спокойно закончить сводный квартальный отчёт: материалов было так много, что он четыре раза в год на несколько дней перебирался работать сюда, ибо ни на каком столе нельзя было уместить все те бумаги, которые ему требовались единовременно. Он и этот-то стол заваливал ими полностью, да ещё и расширял его и удлинял — и ходил вокруг сам, а не передвигал и, следовательно, не путал бумаги. Его здесь обычно не трогали — но на сей раз под конец дня дверь зала открылась, и в неё вошёл сам Гарри Поттер в сопровождении того самого Мундунгуса Флетчера, о котором в аврорате шутили, что, глядя на союз этого мелкого потенциального арестанта с Главным Аврором, сложно сказать, кто из них кого прикормил: Флетчер Поттера своими регулярными донесениями, или Поттер Флетчера, вечно вытаскивая того из очередного дерьма.

— Не обращай на нас внимания, — попросил Главный Аврор, — у меня в кабинете ремонт, мы тут побеседуем где-нибудь в уголке.

Долиш кивнул, спрятав улыбку: ремонт был вызван странно сработавшим артефактом, расписавшим стены кабинета мистера Поттера самыми непристойными картинками из возможных — причём картинками не только двигающимися, но и издающими соответствующие звуки. Работать там стало невозможно, а просто так они не убирались и не закрашивались — дело дошло до вызова невыразимцев, которые третий день работали (хотя сотрудники аврората сошлись во мнении, что те, скорей, наблюдали и конспектировали), но до сих пор половину рисунков ликвидировать не сумели. Оставшиеся порой издавали такие громкие и красноречивые звуки, что бывшие не в курсе посетители краснели, а авроры не могли теперь ходить мимо кабинета начальства с подобающе серьёзными лицами.

— Я тут полистал твои бумаги, — начал Гарри, садясь на один из стоящих вдоль стены стульев и усаживая Флетчера на соседний. — Вот убьют меня — и посадит тебя мой преемник лет на семь.

— И что он будет без меня делать? — заулыбался чуть подобострастней, чем надо, Флетчер. — Кто ему все самые свежие новости приносить будет? Кто станет его ушами и глазами? Нет, господин Поттер! — он поднял вверх указательный палец. — Флетчер всегда будет при деле — разве кто-нибудь сможет его заменить?

— Ну, есть несколько кандидатов, — очень серьёзно ответил Гарри, пряча невольную улыбку в глубине глаз.

— Небось, какие-нибудь желторотые мальчишки! — возмутился Флетчер. — Не обученные ничему — а лезут туда же!

— Ничего, — пожал Гарри плечами. — Не боги горшки обжигают. Научатся.

— Да чему они научиться-то могут, дракклово отродье! — всплеснул руками Флетчер. — Навешают вам лапши на уши — и…

— А ты полагаешь, что это так просто? — с интересом заулыбался Гарри. — По собственному опыту судишь, или теоретизируешь больше?

— Да ну, как вы могли подумать?! — даже оскорбился Флетчер, стараясь не думать о давно покойном директоре, который преподал ему множество жизненно важных уроков, и врать которому было категорически невозможно. — Да я… эх, господин Поттер, — проговорил он укоризненно, печально покачав головой.

— Головой, — ласково отозвался Поттер. — Я, большей частью, как раз головой и думаю… однако к делу — ты пришёл поболтать, попросить помощи или рассказать что-нибудь?

— Вот как на духу! — горячо начал Флетчер, но смешался под насмешливым взглядом Поттера и заговорил вполне по-деловому. Говорил он много, охотно пересказывая ходившие по Лютному сплетни: начал он с уже утомившей Поттера сплетни о том, как погиб тот-кого-не-стоило-вспоминать, однако, в принесенной им версии, озеро заменила река, а Лорд был жестоко сброшен с обрыва. Гарри испытывал сложные чувства по этому поводу — с одной стороны он, конечно, был бы не против бурной реки, а с другой — со смехом вспоминать, чего ему на самом деле стоила та победа, он все же не мог. А затем Данг поделился любопытными слухами про контрабандистов, которые, поговаривают, совсем обнаглели в последнее время, дерут втридорога, а качество поставляемых материалов падает, и уже даже не то, что большинство кустарей Диагон-Элле и их коллеги из Лютного жалуются, а даже Киддел ворчал, и…

— Действительно, — хмыкнул Поттер, вспоминая, о чём ему не так давно по секрету сообщил Рон, который на пару с братом не всегда выбирал официальных поставщиков и негласно помогал другу держать руку на пульсе подпольного рынка. — Уж если даже Джимми ругается, пора, видимо, пора нам вмешаться. А то он так совсем разорится, бедняга.

— А вот не факт! Не фа-акт, — протянул, цокая языком, Флетчер. — Он тут на днях внезапно расплатился со всеми долгами — и ведь каждую весну так! У нас про него шутят, что он, как дерево: по весне, словно листьями, обрастает деньгами, а к осени всё и сбрасывает.

Он первым расхохотался — Поттер неожиданно поддержал шутку, а, отсмеявшись, спросил:

— И давно у вас шутят так?

— Да уж немало лет почитай как… Но вот в этом году больно много он задолжал — мы уж думали, не выплывет. Ан нет… вот вроде у него мало, кто покупает — хотя наши втихаря выбирают как раз его, у него же… Хвастался тут, что вот мы ни в грош не ставим его — а вот есть те, кто его любит и ценит.

— Да мы тоже ценим, — улыбнулся Поттер. — Как артефакт. Опять же, у людей должен быть выбор — Киддел или Олливандер. Если палочка выбирает хозяина, то должен же волшебник выбрать хотя бы мастера. А вот слышал я, что в "Белой Виверне" бывают интересные ночные сборища… говорят, там регулярно оборотни мелькают?

— Ещё как мелькают, — с заметным облегчением кивнул Флетчер, радуясь, что речь зашла именно о них. — Только они не подпускают к себе и близко, и…

— А я слышал, — задумчиво проговорил Поттер, — что тебя часто видят в компании одного из них… Скабиор, кажется?

— Да это же… Да мы просто время от времени в картишки перекидываемся, — запротестовал Флетчер. — Он же игрок! И, говорят, шулер первостатейный, — перешёл он почти на шёпот. — Говорят, так играет, что…

— А что ж ты тогда с ним за стол садишься? — заботливо поинтересовался Поттер. — Ты говорил же, что играть не умеешь… Он же тебя разорит так, — он внимательно посмотрел на растерявшегося Флетчера и, сжалившись над ним, сменил тему: — А я слышал, что он не только играет, но и контрабандой не брезгует. Поговаривают, что его подозрительно часто видят у мадам Примпернель — и меня терзают некоторые сомнения по поводу цели его визитов. Мне представляется маловероятным, что он так заботится о собственной внешности. Или я ошибаюсь, и он ходит туда омолаживаться?

Флетчер угодливо похихикал, но Поттер не отступал, и он сдался — да, он тоже слышал, что тот занимается контрабандой… но конкретного ничего не знает, а расспрашивать просто боится, потому что…

— А вот скажи лучше, — оборвал его Поттер, — если вы с ним не первый год уж приятельствуете, ты почему тогда не объявился и мне ничего не сказал о том, что он оборотень?

— Так я не знал, пока в «Пророке» не написали! — очень натурально возмутился Флетчер — Поттер наклонился к нему и аккуратно снял с лацкана его пиджака какую-то пылинку:

— Мундангус. Мне не нравится, когда меня водят за нос.

— Да я никогда бы…

— Верю, — кивнул Поттер. — Просто сообщаю — на всякий случай. Вдруг ты забыл. Ладно, господин Скабиор — это вчерашний день… Но раз уж ты, оказывается, дружен с оборотнями, скажи-ка мне, не слышал ли ты чего-нибудь про «Бристольского оборотня»?

— Да я б сам пришёл, если бы! — горячо заверил он собеседника. — Клянусь своею удачей, — он прижал руки к груди. — Никто про него знать не знает. И, между прочим, — добавил он немного обиженно, — я вовсе не дружен с оборотнями. Я, если хотите знать, человек старый и вообще их боюсь.

— Ну, вы, ворьё, все оборотней побаиваетесь, — понимающе кивнул Поттер — и Флетчер, заглотив наживку, кажется, вместе с крючком, задохнулся от возмущения:

— Кто это «все»? Да кого там бояться-то, — добавил он с жаром, — мальчишки же! Пацаньё — они ж и колдовать-то толком не умеют, откуда им научиться, в своих лесах-то? — проговорил он с презрением.

— Ну, насколько я понимаю, мальчишками они были лет двадцать назад — и теперь вполне уже выросли. Слишком уж много стычек стало в последнее время, как я слышал… и не все они заканчиваются хорошо.

— Да ну, какие стычки? — несколько суетливо возразил Флетчер. — Это же разве стычки? Так, обычные уличные споры, да пара драк в кабаках… даже эти народные мстители приносят больше вреда!

— Кстати о мстителях, — кивнул Поттер. — Есть что-нибудь интересное?

— Да заняться им нечем, вот что! — искренне возмутился Флетчер. — Мутят воду на ровном месте… шалопаи, вот мало нам было тех чокнутых со стеной, так теперь ещё эти зелёные не дают никому проходу… вот, вы кого приструнили бы, господин Поттер!

— Так повода нет, — скрыл тот улыбку. — Жалоб-то на них — ни одной, их теперь даже штрафовать не за что. Не хочешь заявление написать? — весело предложил он.

— Я?! Заявление? — округлил глаза Флетчер. — Я б с радостью — да меня засмеют же… такой позор на старости лет, — он помотал головой. — Не могу. Даже ради вас не могу! Но вот зато я тут совершенно случайно слышал, — он сделал большие глаза, воровато оглянулся на поглощённого работой Долиша, схватил Поттера за мантию, притянул к себе и горячо что-то зашептал ему на ухо. В глазах у того промелькнуло изумление, но Флетчер его не увидел и продолжал говорить быстро и тихо.

Проводив Флетчера, Поттер заглянул снова, извинился:

— Прости, что помешали. Надеюсь, этот ремонт закончится раньше, чем твой отчёт, — и ушёл окончательно.

Долиш кивнул рассеяно — мордредовы ирландцы ему уже почти снились, и он с тоской думал о том, что ведь уже началась весна — а значит, скоро там опять начнётся бардак, ну, не живётся им спокойно в тепле, и это же счастье, что там лето такое короткое, а вот что бы они все делали, если бы их активность просыпалась не на несколько месяцев в год, а на две его трети? Как в какой-нибудь, к примеру, Испании, где уже даже местные скоро будут доставать из сундуков летние мантии?

Просидев до самого вечера, он вернулся в отдел — за ежедневной сводкой за прошедший день. Апрель он почти ненавидел: почему-то из всех четырёх месяцев, когда приходилось отчитываться за предыдущий квартал, он был самым тяжёлым — хотя, казалось бы, таковым должен был быть январь, ибо работать после Рождества мало кому понравится. Однако же нет — апрель был хуже всего: возможно, потому, что именно в апреле всплывали всякие мелочи, по какой-то причине не попавшие в прошлогодние сводки, которые спешно приходилось туда вводить, а, возможно, просто потому, что за зиму все уставали без солнца и становились более нервными и менее понимающими. Хотя преступления зимой случались, не сказать, что чаще, но тяжких среди них было больше — незначительно, правда, но Арвида эта статистика всегда удручала: психологически ему куда проще было писать отчёты по кражам да контрабанде, нежели по убийствам или пропавшим, к примеру, детям. Хотя последние, впрочем, чаще как раз пропадали в тёплое время, что было вполне логично, но не менее удручающе.

Так что домой Арвид вернулся довольно поздно — и нашёл там сохранённый чарами тёплым ужин и крепко спящую Гвеннит. Беременность она переносила очень легко — только уставала сильнее обычного и поэтому спать ложилась теперь совсем рано. Арвид как-то заикнулся было о том, чтобы она ушла с работы, но встретил такое бурное сопротивление, что махнул рукой и больше ни разу с ней об этом не заговаривал, понимая, насколько ей важен сам факт наличия этой самой работы.

Уже засыпая, Арвид поймал себя на том, что у него в голове всё крутится и крутится одна и та же фамилия. Киддел… где-то она ему попадалась совсем недавно… он так и уснул, обнимая жену, и во сне увидел этого самого Киддела — почему-то продающего не волшебные палочки, а странных птиц с человеческими, точнее, детскими головами, у которых вместо носов были самые разные клювы и которые не разговаривали, а свистели, чирикали и курлыкали, сидя в больших деревянных клетках, а он, Арвид Долиш, выбирал среди них себе фамилиара и никак не мог выбрать между несколькими очень похожими маленькими яркими птичками, выпущенными из клеток и кружащимися вокруг него.