Give me back my Master! (гет)

За спиной Воланда появляется еще один проем с клубящимся грозовым небом. Из него выходит человек маленького роста в потрепанной рваной хламиде и сандалиях.

— Что надо? — вместо приветствия грубит он, но опасливо отодвигается подальше от Князя Тьмы.

Воланд смеряет его долгим презрительным взглядом.

— Забирайте, ей к вам, — наконец нехотя говорит он, взглядом указывая на затаившую дыхание Беллу.

— Эту! — вытаращивается человечек. — Да вы с ума тут, что ли, все посходили? Да она же в крови по самые уши! По маковку! — кричит он, а Белла с надеждой кивает каждому его слову. Ей не нужно к ним, ей нужно к Нему.

— Да, — Воланд дергает уголком рта, — однако это не помешало ей пожалеть безутешную детоубийцу. А еще любит она своего Мастера так, что была готова, не раздумывая, кинуться за ним в Преисподнюю. Да только Преисподняя ее не впустила. Значит, — поясняет он, как дитяте малому, — ей к вам.

— Не возьму, — упрямо набычивается человечек. Он не вызывает у Беллы ни малейшей симпатии, но она всем сердцем желает, чтобы в споре победил он.

— С каких пор у тебя появилось право решать, Матвей? — со снисходительностью, которая даже хуже презрения, смотрит на него Воланд и закатывает глаза. — Где там твое начальство, буду говорить с ним.

— Я слушаю тебя, Воланд, — раздается чей-то мягкий негромкий голос, и из сгустившегося посреди комнаты светового облака выходит еще один человек. Он смотрит кроткими ласковыми глазами, но свита Воланда вдруг вскакивает с мест и опускает перед ним головы. Причем если Фагот еще держится ровно, то Кота и Азазелло как-то нехорошо корежит.

— Приветствую тебя, Иешуа, — приподнимается и Воланд, — спасибо, что снизошел. Присаживайся, прошу.

— Благодарю. Но твои люди все равно не смогут сесть, пока я здесь, а мне привычно быть на ногах.

— Дело твое. Но я, с твоего позволения, присяду. У меня колено болит. — И, не дожидаясь ответа, он снова разваливается в кресле. Не похоже, чтобы ему требовалось позволение. — Твой секретарь отказывается забирать женщину, которую только что отвергла Преисподняя. Но ты-то понимаешь, что это значит.

С самого появления Посланника, а, возможно, и самого Повелителя Света Беллу сотрясает крупная дрожь, а в груди жжет от едва сдерживаемых рыданий. Взглянув на него лишь раз, она больше не смеет, сама не зная почему. Свет становится чуть ближе и причиняет боль.

— Посмотри на меня, добрая женщина, — ласково просит Иешуа и терпеливо ждет, пока Белла осознает, что кроме нее поблизости женщин нет.

Не без труда она поднимает взгляд.

— Это вы мне?

— Конечно.

— Кхекх, — из груди ее против воли вырывается то ли каркающий смешок, то ли всхлип. — Боюсь, вы ошиблись, — сдавленно возражает она и, чуть замешкавшись, добавляет: — Господин.

— Я не ошибся, добрая женщина, и прошу, не называй меня господином. Мое имя Иешуа, — голос его наполняется тихой печалью. — Я знаю, что ты считаешь себя злой, потому что действительно совершила немало злого. Но злых людей нет. В каждом есть и добро, и свет. Ты сейчас чувствуешь их в себе, и именно поэтому одно мое присутствие рядом причиняет тебе страдания, как бы мне ни хотелось это изменить.

Иешуа поворачивается к Воланду.

— Ты прав, несмотря на все совершенное зло, в этой женщине слишком много верности, жертвенности и любви, чтобы она могла войти в Преисподнюю. Но представь, — с улыбкой покачивает головой он, — каким мучением обернется для нее жизнь у нас, особенно в разлуке с любимым. Разве это будет справедливо?

— Спасибо, — шепчет Белла и все-таки плачет.

— Хм... — разводит руками Воланд. — Ну, забирай и его себе, я не против.

— Ты прекрасно знаешь, что это невозможно, — будто бы беззлобно журит его Иешуа.

— Но злых же не бывает, — Воланд откровенно ехидничает. — В нем тоже есть и добро, и свет.

— Есть, но их совсем мало, а тьмы много.

— И что ты тогда предлагаешь? — в отличие от беседы с Матвеем, разговор с Иешуа явно вызывает у Князя Тьмы интерес.

— Я думаю, — поразмыслив и вздохнув, Иешуа кивает самому себе, — единственно правильным и справедливым решением будет провести их через Ордалии⁽¹⁾.

— М-м... — Воланд опирается на один из подлокотников и щелкает пальцами. — А мне нравится! Отличное предложение, я считаю!

— А ты согласна, добрая женщина?

— Я?.. Да... Да!

— Ты даже не спросишь, что именно вас ожидает?

— Из вашего разговора я поняла, что буду вместе с Мастером, остальное для меня неважно.

— И все-таки ты должна знать.

— Вас ждет девять перерождений.

— Девять кругов рождений и смертей, встреч и разлук, надежд и поражений.

— Обрати на это особое внимание: вы будете рождены девять раз в чужих странах и временах. Вы не будете помнить свои прежние жизни, хоть они будут влиять на будущие. И в каждой жизни он будет стремиться к некой великой цели, но неизменно терпеть неудачу. Ты же будешь идти за ним.

Белла внимательно слушает и кивает. Только на слове о его неудачах появляется червячок сомнения, но на раздумья нет времени, нужно услышать, что говорят ей дальше.

— И по завершению Ордалий либо он ответит на твою любовь, которая объединит вас навек, либо ты станешь от него свободна, и тогда каждый дальше пойдет своей дорогой.

— И будет ли это Свет или Тьма, решат ваши новые девять жизней, выбор вам будет предоставлен в каждой.

— Я согласна! Но... разве не нужно спросить его?

— Спросим, — отвечает Князь Тьмы и вскидывает руку. — Встань и подойди, — громко говорит он, глядя на ее Лорда. Тот моментально встает и выполняет приказ, но похож при этом на механическую куклу. Довершает впечатление остекленелый взгляд.

— Что с ним?! — в испуге вскрикивает Белла.

— Ничего, — усмехается Воланд, — я только немного сэкономил всем нам время.

— Белла? — спрашивает, будто очнувшись, Лорд.

— Да, — счастливо отвечает она срывающимся от волнения голосом, не отрывая взгляда от его лица. — Да, это я, мой Мастер.

А он уже смотрит на Князя Тьмы, вызывающе и непокорно.

Ему коротко пересказывают то, что слышала Белла, и он, едва дослушав, говорит:

— Да.

Белла ждет какого-то сложного ритуала, светящихся кругов или пентограмм. Но Воланд и Иешуа лишь кивают друг другу, и ее вместе с Лордом подхватывает вихрь, будто бы сотканный из Света и Тьмы.

— Верное решение, моя королева, — слышит она голос Фагота в своей голове. — И помните, у всего есть оборотная сторона...

1) Ордалия — Божий суд; только в мире этого фанфика испытывают не огнем и водой, а неудачами и лишениями

Вернуться к тексту