Методика Защиты (гет)

Примечания:

Коллаж от Menestrelia https://vk.com/photo-134939541_457245050

Через неделю Крауч сообщил Росауре, что ей надлежит отправиться в Хогвартс на встречу с Директором.

Странно, но будущая встреча с Альбусом Дамблдором не вводила Росауру в мандраж, как это было перед Краучем. Ни в школьные годы, ни тем более в эти тревожные дни имя Альбуса Дамблдора не могло внушать страх или тревогу. Напротив, снимало и то и другое как по мановению палочки.

Кажется, Дамблдор был единственный, чей образ однозначно вселял в сердца людей надежду. Волшебники продолжали отправлять своих детей в Хогвартс, потому что говорили: «Там Дамблдор, а значит, дети будут в безопасности». Они говорили так, потому что знали это по себе.

Росаура задумалась над тем, что ведь когда она училась в Хогвартсе, за окном уже стягивались тучи. Бартемиус Крауч последний год открыто называл происходящее «войной», но общественность едва ли разделяла столь радикальный подход. Ведь война — это что-то серьёзное и тотальное, затрагивающее всех и каждого, вынуждающее полностью поменять образ жизни, пересмотреть приоритеты. А то, что происходило уже несколько лет, не было войной в известном смысле этого слова, как это пишут в учебниках истории. Не было миллионных армий, не было боев за каждый фут родной земли, не было укреплений на дорогах и траншей, не было карточной системы и комендантского часа. Были приверженцы идеи, совсем не новой, многие века укоренённой в магическом сообществе, которые наконец позволили себе подкреплять слова делом. Они обрели лидера (точнее, как сказал отец, выслушав пять лет назад сбивчивый рассказ Росауры, «они вскормили себе лидера») со странным именем Волан-де-Морт, которое вскоре из-за жестокости его преступлений превратили в табу и окрестили его «Тёмным лордом» или вовсе «Тем-Кого-Нельзя-Называть». Так часто случается: опасным маньякам, чья личность неустановлена, беспринципные журналисты и безумные поклонники дают прозвища, от которых, признаться, их образ делается ещё более демоническим. А Тёмный лорд и его приспешники, которые тоже для пущего устрашения называли себя «Пожирателями смерти», очевидно, только того и добивались. Запугиванием и насилием они показывали: если магическое сообщество отказывается принимать законы, утверждающие превосходство чистокровных над магглорождёнными, тогда ревнители чистокровности сами решат проблему. Погромами. Поджогами. Убийствами.

В сердца закрадывался страх, в умы — сомнения. Волшебное сообщество раскололось. Экстремистов в лицо никто не знал (говорили, выходя на тёмное дело, они закрывали свои лица чёрными масками), но ходили упорные слухи, что в круг ближайших сторонников того тёмного мага входили представители самых знатных, богатых и влиятельных семей магической Британии — имён, конечно, не называли, но сам факт, что сливки общества почти не скрываясь приветствовали происходящее и готовились к смене режима, вносил в массы ещё больший раздрай. Несколько громких убийств как высокопоставленных чиновников, ратующих за права сквибов, так и выдающихся магов, не скрывавших своё нечистокровное происхождение, вселили панику в обывателя. Спустя пару лет, когда стало очевидно, что происходящее имеет программный характер, радикалов объявили вне закона. И уже тогда это вызывало болезненный ажиотаж, особенно среди молодёжи (Росаура ещё была на седьмом курсе): террористов чествовали едва ли не как героев, превозносили, говорили, как многим они рискуют теперь, отстаивая свои идеалы, и что правительство само бросило перчатку, теперь дело чести — принять вызов, и прочее… Отношение к экстремистам колебалось от ужаса до конформизма (а в редких случаях и восхищения): люди уже давно начали бояться, а не окажутся ли под угрозой вслед за магглорождёнными и сочувствующие магглорождённым? И слишком многие пользовались случаем сказать в обычной беседе за чашкой кофе: «Это, конечно, всё ужасно, но, знаете, это не моё дело. Мои-то родители оба волшебники». Семилетний террор, набирающий обороты, изрядно всех утомил. Террористы, не встретив решительного сопротивления в самом начале своих выступлений, уже ничем себя не стесняли. Теракты совершались со всё большим размахом и, о чём с особым смаком писали газеты, эффектностью. До стынущей в жилах крови эффектностью. Росаура пару раз слышала, что их лютую жестокость называли «дерзостью, которой давно не хватало», а тёмную магию, с которой они будто сорвали покров, «возмутительной, но… согласитесь, блестящей». Да, они напомнили волшебному сообществу, какая мощь может быть подвластна человеку, наделённому магической силой — и на многих это произвело впечатление. Должным образом повздыхав над очередной новостной сводкой, люди вчитывались в подробности и восклицали: «Поразительно, и всё это дело рук двух человек! Такому нас никогда не учили в школе. А они это делают!» И делают почти безнаказанно. И в своих призывах говорят: «Вот какой магии достойны истинные волшебники. Так возьмите то, что по праву крови принадлежит вам. Если, конечно, ваша кровь достаточно чиста».

Росаура, положа руку на сердце, призналась бы, что больше её пугают колебания общественного барометра, чем реальные взрывы, налёты и стращания. При желании можно было абстрагироваться от происходящего, хотя бы не читая газет и выбрав круг общения, в котором обсуждать политику было не принято. Но в последнее время она не могла не чувствовать странного беспокойства, когда люди обменивались косыми взглядами. Пересаживались друг от друга в буфете. Сухо отвечали на поздравления и запирали двери на семь замков.

В глубине души все понимали, что недолго осталось отсиживаться в стороне, пока мракоборцы тщетно пытаются переловить нарушителей порядка и всё чаще гибнут, оказываясь у тех на пути. Сомнения грызли каждого, как бы глубоко кто не зарывался в свою нору. Разве дружба с магглорождёнными стоит положения в обществе? А жизни? Радикалы же, прекрасно осведомлённые о настроениях общественности (поскольку сами, при свете дня, не переставали быть частью общества, заперев свои чёрные плащи в чулане), оставляли угрожающие послания на местах преступлений: Тёмного Лорда и его сторонников не остановить. Триумф чистокровных не за горами. Если бы этот «Тёмный лорд» захотел, он бы покончил со всем уже сегодня. Но он милостиво даёт время рядовому волшебнику определиться. Выбрать верную сторону. И закрыть перед бывшим однокурсником-магглорождённым дверь, когда тот прибежит, точно побитая собака. Большего не требуется, руки пачкать не придётся — это берут на себя те, кто уже давно посвятил себя делу революции.

Приближаясь к Хогвартсу, Росаура думала, как же здесь спокойно и тихо, и совершенно ничего не изменилось. Золотые годы каждого волшебника! Вплоть до окончания школы, за исключением редких случаев, Росаура едва ли испытывала страх или хотя бы тревогу. Да, она мельком видела что-то в газетах, она слышала страшные рассказы сокурсников, тревога сквозила через строчку в письмах матери, но та жуткая реальность за стенами Хогвартса казалась очень далёкой. И до сих пор самым главным ей казалось то, что вчерашние студенты покидали школу… весёлыми. Да, они умели смеяться, шутить. Они были дерзкими, смелыми, находчивыми. Умели дружить и смогли бы вызвать патронуса — потому что в их памяти было достаточно счастливых воспоминаний.

Они не были запуганными.

Им дали сполна прожить детство, поэтому теперь они были стойкими. По крайней мере, так Росаура говорила отцу, а ему, пожалуй, нечем было возразить.

Росаура думала, как много делает Дамблдор. И как мало может она предложить ему. Ну на самом-то деле. Если перед Краучем казалось достаточно выслужиться и делать то, что он требовал, то Дамблдор…

Когда домовой эльф, сопроводивший её до кабинета Директора, с треском испарился, Росаура всерьёз осознала, что совершенно не знает, что делать. Честолюбие вынудило её ввязаться не в своё дело, и если кто мог это понять с одного только взгляда, так это Альбус Дамблдор.

От накатившей паники не было спасения: разве что бежать без оглядки, сверкая пятками. Как так вышло: стоило ей ступить за порог школы, как она сразу же превратилась в школьницу!

Презирая свой страх и кляня, на чём свет стоит, своё честолюбие, Росаура заставила себя войти в кабинет Директора.

И сразу стало легче.

Каждый раз, когда она видела Директора, она не могла отделаться от глупого сравнения: он напоминал ей старика-звездочёта, нарисованного в детской книжке, которую читал ей отец, когда она ещё едва умела говорить.

— Присаживайтесь, мисс Вэйл.

Директор взмахнул палочкой, и из фиолетовых лент перед Росаурой соткалось мягкое кресло. Она еле сдержала широкую улыбку. Дамблдору ничего не стоило бы сотворить кресло, даже не доставая палочки, но этот удивительный человек никогда не упускал возможности полюбоваться магией; он не только в совершенстве владел ею, он до совершенства её воспевал.

Росаура опустилась в кресло. Директор присел напротив. К ним подлетел чайник, блестя серебристым бочком, в вазочке улеглись сласти.

— Лимонную дольку?

Она улыбнулась совсем широко.

— Спасибо, сэр.

Крауч сказал бы, что это безумие. За окном жестокие теракты, безумные лозунги и маньяк без человеческого имени, а величайший волшебник современности распивает чай, крепко сдобренный приятной ягодной настойкой, и потчует молоденькую ведьму лимонными дольками. Росаура не сомневалась, что едва ли Альбус Дамблдор проводит в столь непринуждённой обстановке учительские собрания или совещания с Министром. Нет, зачем-то он разыгрывал добренького дедушку исключительно ради неё.

Чай вдруг показался горьким. Росауре захотелось решительно отставить чашку, но в последний момент она оставила её у себя в руках. Получился нелепый, какой-то детский жест, как будто она пыталась укрыть чашку от всех невзгод в рукавах своей мантии.

— Сэр, я…

Дамблдор помешивал чай в своей чашке, опустив к ней свой крючковатый нос, и улыбался самому себе.

— Сэр…

— Ещё чаю, мисс Вэйл?

— Нет, спасибо. Я… — ей уже казалось, что и кресло стало жёстче той скамьи, на которой ей пришлось три часа ждать десятиминутной аудиенции у Крауча. Образ жёсткого, безупречного начальника точно пришёл на выручку. Росаура выпалила: — Мистер Крауч…

— Ах, Бартемиус — Дамблдор постучал ложечкой по краешку чашки, — Бартемиус был весьма любезен, предложив мне вашу кандидатуру на должность преподавателя Защиты от тёмных искусств. Профессор Дойл, конечно, выражал горячее желание вернуться… насколько, правда, возможно выразить горячее желание, будучи прикованным к больничной койке, — Дамблдор покачал головой, и на миг на его лице отразилось искреннее сокрушение.

Росаура не знала, что и сказать. Разве что:

— Мне очень жаль…

— А мне казалось, вы весьма счастливы выпавшему вам шансу, мисс Вэйл.

Ей почудилось, или он откровенно насмехался? Росаура вспыхнула:

— Мне жаль профессора Флайта! Сэр… — добавила она, чуть смутившись. Дамблдор кратко взглянул на неё поверх очков-половинок. Этот краткий взгляд показался Росауре очень серьёзным.

— Мне тоже жаль, — негромко сказал Дамблдор.

Снова настала тишина, но теперь Росауре не казалось, будто что-то не так или над ней насмехаются. Она подняла взгляд на Директора, и увидела, как же он стар… и печален. Она никогда не задумывалась, сколько ему лет. Сколько поколений прошло перед его глазами? Сегодня он встретил её радушно, однако вёл себя так, будто очень хорошо её знал… и ведь действительно, он-то знал её очень хорошо, почему-то в этом уже не приходилось сомневаться. Не как Крауч, который в кратчайший срок составил на неё подробнейшее досье, но иначе, без всяких досье, без подслушанных разговоров, без подсмотренных воспоминаний. Дамблдор, может, не знал, что она лимонным долькам всегда предпочла бы апельсиновые, но он знал, что ей будет невообразимо приятно и радостно принять от него угощение.

И если он так хорошо знал её сердце, девочки, с которой он лично до того общался лишь раз, на выпускном, когда пожимал руку каждому выпускнику и говорил пару напутственных слов, то не приходилось сомневаться, что в его душе находилось место каждому ученику. Всем-всем поколениям учеников… Преподавателей, родителей.

И все — в сердце этого старика? Оттого он так печален? Пусть Крауч не пьёт в рабочее время чай (только кофе), но кто для Крауча те имена в ежедневных некрологах? Цифры, которыми он жонглирует, чтобы упрочнить свою власть, добиться новых мер, разжечь ярость в сторонниках. Для Дамблдора же, осознала Росаура, каждое такое имя — потухшая звезда.

— Сэр, я… — начала она уже в который раз, но теперь ей было легко. — На самом деле, это так неожиданно. То есть, я всегда хотела… мечтала работать в Хогвартсе! Но…

Дамблдор не прерывал её.

— Я… мистер Крауч выслал мне некоторые документы, и… я читала учебники…

Росаура показалась себе вконец жалкой. Прийти устраиваться на работу и спустя десять минут признаваться, что ни черта не знаешь и не умеешь и вообще не представляешь, что делать.

Однако Дамблдор улыбнулся, и улыбка его не была насмешливой.

— О, далеко не всё, что требуется, можно найти в книгах, мисс Вэйл. Я как-то прочитал в газете ложный некролог о самом себе (кажется, это была первоапрельская шутка… может быть, неделей раньше или позже), и на аукцион выставляли мою личную библиотеку за баснословную сумму. А я бы не стал её выкупать. Там нет и половины того, что действительно нужно для жизни. Почему-то ни один древний трактат не посвящён искусству класть левый носок в пару к правому так, чтобы они не терялись.

Росаура слабо хихикнула. Мерлин, она полнейшая школьница… Она же обещала себе, что постарается! Три года в Министерстве… аудиенция у самого Крауча… Почему удалось перед ним, даже когда он применил к ней легилименцию, почти как на допросе, а сейчас…

Но ей почему-то не было безумно стыдно. И почти не было страшно.

— Сэр, я правда очень хочу… — она вновь осеклась. Хочет потрудиться? Послужить делу воспитания молодого поколения? Сидеть за одним столом с обожаемыми учителями? Вернуться в Хогвартс, за его крепкие стены, за которыми не слышно эха взрывов?..

…Хочу тоже быть в безопасности?..

— Берегитесь желаний, мисс Вэйл. Слишком часто они становятся смыслом жизни.

Росаура подняла на Директора изумлённый взгляд, как тот добавил:

— Если только не составляете список подарков к Рождеству, конечно же.

Он поднялся, чуть слышно вздохнув, и Росаура то ли сидела слишком глубоко в кресле, то ли всё не могла привыкнуть видеть Директора вблизи, но он показался ей необычайно высоким, а когда прошёлся неспешно по кабинету под тихое жужжание загадочных серебристых приборов на полках, Росауре пришло в голову, что Дамблдор сейчас беседует не только с ней; что он ведёт множество бесед, споров, разговоров, всё — в своей голове, и хоть она не могла сказать, сколько уже сидит в лиловом кресле с чашкой чая в руках, ей стало ясно: её отпустят ровно тогда, когда следует, и тут же Директор перейдёт к следующему делу, и ещё, и ещё, и неизвестно, будет ли он спать в эту ночь.

— Что же, мистер Крауч предоставил вам все установленные Министерством документы, и, действительно, неплохо было бы с ними ознакомиться. Студенты уже получили списки необходимых книг для учёбы, вы можете отталкиваться от этого. Обычно преподаватель сам выбирает учебник, по которому будет строить занятия, поскольку утвержденного стандарта нет, но в этом году мы уже отправили студентам список необходимых приобретений на учебный год, и по вашему предмету я взял на себя смелость предложить следующие учебники, посмотрите в этом списке. Вы можете выбрать другие, конечно, но предупредить студентов мы уже не успеем, учебный год через полторы недели начинается. Разве что тогда во втором полугодии.

Касательно учебной программы. Вам должно быть известно, что Хогвартс как учебное заведение обладает всей полнотой академических свобод. ⁽¹⁾ Это значит, что каждый преподаватель сам разрабатывает план освоения своей дисциплины. Есть общие разделы, которые нужно изучить для сдачи СОВ и ЖАБА, а также определенные традиции их освоения, однако вы можете сами определить, на каком курсе и в какой последовательности преподавать ту или иную тему. Программу вы должны предоставлять мне на согласование и утверждение, глобальный план на год и более детальный на каждый семестр. То же касается экзаменов для всех курсов, кроме пятого и выпускного, а также любых внеклассных мероприятий: без моего одобрения вы не в праве реализовывать учебную программу и проводить с детьми то или иное мероприятие. Я не требую отчёта на сотню страниц, будьте лаконичны, но обстоятельны, чтобы я понимал, что ожидает студентов на ваших занятиях… Я надеюсь, нет надобности уточнять, что я не испытываю затруднений с тем, чтобы быть осведомлённым о том, что происходит на занятиях… даже если меня нет в школе… Кхм, если у вас возникнет идея организовать дополнительные занятия или открыть какой-нибудь клуб, всё согласовываем со мной, и для серьезного разговора ваша идея должна быть оформлена в виде учебного плана.

Что касается методики преподавания, то она не должна выходить за границы разумного и быть эффективной, но в целом вырабатываете вы её по своему усмотрению. Поскольку преподаватели на вашей должности сменяются каждый год, предмет этот, скажем так, наиболее… разнообразен и экспериментален. Каждый новый профессор имел свой стиль, поэтому говорить о том, что выработан единый подход, невозможно. Однако я могу посоветовать вам обратиться к «Методике Защиты» Александра Лавиниуса Нейла. В прошлом веке этот выдающийся чародей вёл вашу дисциплину более сорока лет и оставил после себя многочисленные заметки. Я рекомендую вам прочитать именно дневники, которые открывают уникальный преподавательский взгляд на процесс обучения. Разумеется, вы найдёте свой метод, а всё же не пренебрегайте добрым советом, уверен, ваши будущие коллеги не преминут подсказать вам… направление мысли. Однако должен поставить вас в известность, что антигуманные методы, противные принципам Хогвартса, будут тут же пресечены, а с вами нам придется распрощаться.

Так, телесные наказания учащихся категорически запрещены. Если будет иметь место подобный инцидент, мы вынуждены будем незамедлительно прекратить сотрудничество. Однако мы также должны понимать, что Хогвартс — место скопления нескольких сотен детей с необыкновенными способностями, которые они едва ли осознают и почти не умеют контролировать. Визиты в больничное крыло — естественное дело, не стоит этого пугаться, лучше лишний раз отправить туда студента, чем ограничиться лишь первой помощью. Мадам Помфри отдельно вас проинструктирует. Надеюсь, вы уяснили, что преподаватель применяет магию не только в учебных целях, но и в соображениях безопасности. Если на занятии складывается критическая ситуация, которая угрожает студентам, вам позволено использовать магию, однако за последствия вы несёте личную ответственность. О серьёзных происшествиях непременно должен быть уведомлен декан. То же касается наказаний — если проступок ученика, на ваш взгляд, серьёзен и требует сурового взыскания, это согласовывается с деканом. При этом помните: частная жизнь студентов неприкосновенна. Любой инцидент остаётся в стенах школы. Сообщать третьим лицам конфиденциальную информацию о студентах запрещено. Конечно, это не касается вашего возможного желания поделиться байкой об учительских буднях с родными в частной переписке, но будьте внимательны и деликатны и не называйте имён. Если случится, что за стены школы просочатся сведения, компрометирующие доброе имя студента, и будет установлено, что за это ответственны вы, мы расстанемся.

Расписание вам пришлют накануне учебного года. Ваша дисциплина преподаётся на всех семи курсах. Имейте в виду, что углублённой работы требует подготовка к СОВ и ЖАБА. Многие профессора вашего предмета устраивали дополнительные занятия в вечернее время для тех, кому особенно важно получить высокие баллы на экзаменах. Единых требований по количеству домашнего задания нет, однако опыт показывает, что оно желательно не только практическое, устное, но и письменное, теоретическое. Немало профессоров, преподававших ваш предмет, делало ставку на практику, и в этом есть определённый смысл, однако советую вам всё же не пренебрегать теорией. Глубокие знания еще никому не повредили, а их отсутствие может оказаться неприятным сюрпризом в самый неподходящий момент.

Полагаю, вы это понимаете, но я всё же позволю себе напомнить вам, что успех обучения во многом зависит от того, как сложатся ваши отношения с учащимися, от того, как много вы узнаете о каждом из них, оцените способности, уровень и потенциал каждого. Вам будут предоставлены классные журналы для ознакомления с успеваемостью, однако оценки — лишь верхушка айсберга. По вашему предмету — особенно. Из-за частой смены преподавателей менялся и подход к оцениванию, и требования. Вы, конечно, установите свои. Советую вам держаться первого своего слова, а потому продумайте заранее, каким оно будет. Дети остро реагируют на непостоянство.

Вам предоставляется бесплатное питание и проживание, а также в вашем распоряжении кабинет, запас перьев, чернил, некоторый арсенал устройств, которые могут послужить для организации практических занятий. Если у вас возникает надобность в определённом оборудовании, вы можете запросить его, но желательно за неделю до занятия. Жалование выдаётся дважды в месяц: в пятых числах аванс, в конце основная часть. Вы можете распорядиться, пересылать его в банковское хранилище, или же вы предпочтёте получать его на руки. Отметьте это в тех бумагах, которые нужно заполнить и подписать до начала учебного года.

Росаура сидела, несколько оглушённая. Она всегда умела хорошо слушать, на многих лекциях она даже не делала записей, так хорошо ложилась в память речь преподавателя, но сейчас она пожалела, что не имеет с собой Прытко-Пишущего-Пера. Каждое слово Директора, вполне предсказуемое и даже очевидное, Росаура сейчас оценила бы на вес золота. На языке вертелось множество вопросов, но как-то она поняла, что на сей раз Дамблдор сказал всё, что счёл нужным. Остатки же тщеславия придавили желание спросить у него хотя бы о рекомендованной литературе или о том, как заполнять журнал и какого цвета пристало быть мантии преподавателя. В конце концов, есть же у неё хоть какой-то опыт… и наблюдения.

Росаура достала совершенно обычное перо.

— Сэр?..

Дамблдор стоял к ней вполоборота, вглядываясь в окно.

— Не сейчас, мисс Вэйл, бумаги уже ждут вас дома. Когда вы заполните их, они перейдут ко мне.

Время вышло, поняла Росаура. Она поднялась из кресла.

— До свидания, сэр.

— До свидания, мисс Вэйл.

Он всё ещё смотрел в окно. Вот так сухо, формально, после хрупкой чашки и лимонных долек? Росаура чуть заметно вскинула голову и, заставляя себя держаться прямо и идти не слишком быстро, направилась к двери.

Но на пороге она не выдержала. Обернулась, закусила губу, еле вдохнула…

— Сэр, я… я занималась с детьми. Давала частные уроки. У меня был трудный мальчик, но мы справлялись. Я…

Директор обернулся. Поверх очков-половинок сверкнул удивительно яркий, чистый взгляд.

— Я рад, что вы помните о детях, мисс Вэйл. Постарайтесь о них не забывать.

Если Росауру и смутила эта странная фраза, то виду она не подала: ей показалось, что напоследок Альбус Дамблдор мимолётно улыбнулся.

Уходила от Директора Росаура одна. Странно было вновь покидать Хогвартс, только увидев его! Но совсем скоро она вернётся сюда… лучше бы приехать за несколько дней до начала учебного года, чтобы вдоволь набродиться по замку, обжиться в комнате… Где она теперь будет жить? Над кабинетом Защиты? Или где-то ещё? Отчего-то она не задумывалась, а где ночуют преподаватели. Большие ли у них спальни? Есть ли там мебель, какой вид из окна…

Детский, глупый восторг затопил её сердце, но разум привычно зажевал воодушевление и призвал к строгому анализу произошедшего.

Если Крауч сказал ей, что она «неплохая кандидатура», пусть и «не идеальная», то Дамблдор не мог не видеть, что хуже кандидатуры не придумаешь.

Директор видел, что она едва ли понимает, во что ввязывается. Его краткая лекция — всё это он мог бы написать в письме, прислать брошюру, но он выговорил ей все эти азы, потому что видел полнейшую её растерянность. Беспомощность. Несостоятельность.

Директор не был доволен ей. Для него она девочка. Упрямая, заносчивая девочка, которая возомнила, будто может прыгнуть выше головы — и почему-то это зрелище его развлекает. Но дело ли развлекаться сейчас, когда общество раскачивают так, что недолго и до государственного переворота? В том, что Альбус Дамблдор осознаёт всю серьёзность положения, не приходилось сомневаться. И в нынешних обстоятельствах Защита — самый важный предмет, так почему Дамблдор, мудрейший волшебник столетия, так рискует, давая шанс совершенно неопытной, желторотой ведьме, которая всего-то блестяще сдала экзамены и пару лет зубрила с ленивым мальчишкой азы манящих чар? Неужели Дамблдору совсем не из кого выбрать более достойного кандидата?

Когда Росаура поняла, к чему был весь этот чай, и улыбки, и лимонные дольки, она чуть не расплакалась. Он сам ведь сказал: «Бартемиус был весьма любезен, предложив вашу кандидатуру…» Это сделка. Сделка двух главнокомандующих этой… войны. Несомненно, Дамблдор величайший волшебник, но он всегда держался в стороне от политики, Крауч же вот-вот станет Министром. Им нужно прийти к соглашению. Уважать стремления друг друга. Они должны друг другу доверять. Значит, Дамблдор, принимая на должность профессора Защиты от темных искусств ставленника Крауча, просто идёт навстречу Краучу. Чтобы потом Крауч пошёл навстречу Дамблдору.

Это сделка, а она, возможно, была предметом торга.

Но, как бы то ни было, не следует рассматривать это как унижение. Разве в этом нет своей выгоды? Разве Дамблдор не может… ошибиться в своих ожиданиях, а Крауч напротив, оказаться прав? В конце концов, ей незачем подводить ни того, ни другого, и она действительно хочет… достойно выполнить свою работу. Начнём с этого.

Так думала Росаура Вэйл, когда спускалась от главного входа на внутренний двор. Она помнила его вечно кишащим студентами, но сейчас, в поздний августовский вечер, он был совершенно пуст и необычайно тих. Но всё же Росаура дважды оглянулась вокруг, прежде чем сделала то, о чём мечтала с самого утра.

Росаура приникла к стене замка. Древний щербатый камень, поросший мхом, был очень тёплым… как будто по крохотным трещинкам его не ветер гулял, но текла горячая кровь. Магия. Вековая мощь. Бездушное нагромождение камней не могло бы хранить столько силы. Хогвартс — живой, Росаура поняла это с первого взгляда, как только увидела впервые, десять лет назад, как он возвышается над чёрной гладью озера. С тех пор всюду: в перилах лестниц, в стрельчатых окнах, в паутине, повисшей у тёмного свода узкого коридора, в журчании дождевой воды по карнизу, — она слышала дыхание замка, чувствовала его пульс.

Росаура помнила, как три года назад припала так к замку на прощание и прошептала ему в замшелые уста: «Я вернусь, обещаю».

Что ж, она сдержала слово.

1) Автономия Хогвартса, очевидно, восходит к академическим свободам средневековых университетов. Первоначальное понимание университетской автономии означало судебный иммунитет университетской корпорации относительно светской и духовной властей, то есть неподсудность его членов (профессоров и студентов) любым иным судам, кроме университетского. К средневековым корпоративным правам университетов также относились права самоуправления: выборы каждым факультетом декана из числа своих профессоров, выборы проректора, право самостоятельного пополнения корпорации через выборы новых профессоров. Эти права сохранялись в большинстве европейских университетов до рубежа XVIII-XIX веков. Также университетская автономия предполагает право самостоятельно формировать учебную программу, излагать учебный предмет по своему усмотрению, выбирать тему и методику для научных исследований

Вернуться к тексту