Кровь и серебро (джен)

Подвеска флейты Вэй Ина — красная, с серебряной бабочкой. И это пугает Лань Чжаня даже сильнее, чем мертвецы, послушно идущие на зов музыки. Он знает, чей это знак, кому присягнул на верность Вэй Ин. И проклинает свою беспомощность.

Всё, что он может — это незаметно сжать кулаки, так, чтобы ногти впились в ладони, но боль слишком слаба, чтобы отвлечь. Боль в области сердца куда сильнее — фантомная, не физическая, но от этого лишь более беспощадная.

Лань Чжань знает, чем платят за помощь этому покровителю.

Вэй Ин улыбается, и лента в его волосах — такая же кроваво-алая, как и подвеска флейты. В этой улыбке нет радости, она фальшива от начала и до конца, и её хочется стереть. Схватить за плечи, потрясти, крикнуть: “Что ты — мать твою — творишь?!” — и заглянуть в глаза…

Но он не может. Не потому, что его голову опоясывает белоснежная лента с узором из белых цветов, а душу — несколько тысяч правил. Прямо сейчас — плевать он хотел на эти правила. Впервые в жизни Лань Чжаня удерживает от действия только одно — шок.

Вовсе не этого он ожидал после трёх месяцев поисков. И теперь совершенно не представляет, что ему делать.

Вэй Ин смотрит на запуганных врагов и улыбается. В глазах его пляшут алые искры. Он подносит чёрную, будто беззвездная ночь, флейту к губам и начинает играть.